Валерий Шубинский.
Отклик на публикацию переписки с Владимиром Эфроимсоном.

"Елена Макарова. Отсидент на заре перестройки. Звезда, 2019, № 5-6
Прозаик Елена Макарова публикует свою переписку с выдающимся биологом Владимиром Эфроимсоном (1908–1989).

Генетик, последовательный борец с лысенковщиной, бывший узник ГУЛАГа, Эфроимсон — человек незаурядный, страстный, в восемьдесят лет способный и на искреннее увлечение, и на всепоглощающую ненависть. Одним из объектов этой ненависти становятся для него, увы, собственные еврейские корни:
"Убожество, обывательщина, мещанство, нищета, серость… Это подлинное еврейство, и я, зная, как все живое, энергичное, умное, с отвращением, всеми силами, вырывалось из всего этого, испытывал отвращение, омерзение, тоску, тяжесть. Ведь я из истории науки знаю, как выходцы из этого, нет, люди, вырвавшиеся из этого, сразу устремлялись со страшной, все побеждающей силой в какое-то дело, творчество. Когда Гейне крестился, он назвал крещение входным билетом в европейскую культуру.
Бог меня миловал — я родился в Москве, черты оседлости не знал, хоть моя мать и две сестры отца были подлинно святыми, но эта узость мышления, мещанство мне прекрасно понятны…"

А вот его впечатления от чтения Башевиса-Зингера:
"Мелочный рассказ о деталях жизни еврейцев черты оседлости, «селедочного пояса» («Изъеденный селедкой рот и шеи лошадиный поворот» — Багрицкий), об этом полном погружении в хасидизм, талмудизм, абсолютно пустое, унизительнейшее переливание из пустого в порожнее, растирание воды в ступе, бессмысленные рассуждения, бессмысленно проведенные жизни, не сдобренные почти нигде шолом-алейхемским юмором, я переживал, как документацию унижения и ненужности, пустоты существования многомиллионного еврейского народа, его полупаразитирования — пусть вынужденного".

Поскольку не менее страстно биолог ненавидит, к примеру, Достоевского и Набокова, еврейский нобелиат оказывается в неплохой компании. Но «шолом-алейхемский юмор» Эфроимсон все же признает.

С другой стороны, он полагает, что «превосходство интеллекта евреев» имеет биологическую основу. Мол, у других народов Европы мужчины, склонные к умственной работе, уходили в монахи и не оставляли потомства, их гены пропадали. И вывод: «той убыли интеллектуальных потенций, которую переживала Европа христианская, у евреев не было».

Рассуждения эти звучат так же неприлично, как и проклятия «селедочному поясу», но они в своем роде характерны. Перед нами — нередкая «профессиональная деформация» биологов".
Эфроимсон Владимир Павлович
Народ Книги в мире книг
Елена Макарова. Отсидент на заре перестройки